Радость Татьяны Павловны выплескивалась через край, как вода из переполненного ведра: она только что повидала в родильном отделении больницы сноху Ольгу с ее новорожденным сынишкой. Правда, через стекло. Вот из-за этого позднего свидания и не успела на рейсовый автобус, на котором утром приехала в райцентр. Но это ничуть не испортило настроения. Точнее, не успело испортить, потому что сразу же увидела с крыльца мою вишневую «Ниву»: я привозил на прием к врачам тещу, Кузьмовну. Так что у новоиспеченной бабуси появилась возможность без труда добраться до дома. Благо ехать всем в одну сторону: мне с Кузьмовной за полсотни километров в Пестово, ей – на пару километров ближе, в Артемовку.
Мы давно знакомы. Прежде были в одном совхозе, встречались почти ежедневно. Друг о друге знали почти все. Теперь – безработные, видимся редко, каждой встрече рады. Ну, думаю, машину не задавит, возьму. «Садись, – кивнул на открытую дверку машины, – веселей ехать».
Сорокасемилетняя полная сил и энергии попутчица сразу же нашла собеседника в лице моей тещи, семидесятилетней женщины, которая была довольна результатами медицинского обследования.
– Ну, – угнездившись на заднем сидении, начала диалог словоохотливая Татьяна Павловна, – наконец-то дождались мы с муженьком внука, а мои старики-родители – правнука.
– Теперь, милочка, – повернув к ней седую голову, откликнулась теща, – детей рожают за деньги. Так что сколько хошь принесут тебе ребятишек. Для этого много ума не надо. Другое дело – как растить, учить и воспитывать. Вспомни, как со своим Володей этого же Игорька до мужика растили. Ведь сколько нервов небось испортили?
– Правильно, Кузьмовна, – согласилась Татьяна Павловна, – попортили мы с ним кровушки, особенно после школы. Казалось, никогда наши руки не будут развязаны. Спасибо Ольге: взяла на себя нашу ношу.
– Теперь – спасибо, – подловила собеседницу на слове теща, – а раньше про нее и слышать не хотела. Тому, кто ее невесткой называл, грозилась в глаза наплевать. Помнишь? Стороной старалась обойти девку.
– Не Ольги я сторонилась, а матери ее, Валентины.
– А Валентина в чем провинилась? Бабенка славная, скромная, работящая.
– Ладно, – резко отозвалась Татьяна Павловна. – Дело прошлое. Можно в грехе признаться. Валентина разошлась с мужем сразу после рождения Ольги. Дитя помогла подрастить бабушка. Но в основном она одна маялась с ребенком, с хозяйством, огородом. Так и не вышла замуж. А в хозяйстве, сама знаешь, то крышу надо починить, то забор поправить, то дверь навесить.
Смотрит-смотрит, бывало, на ее мучения мой Володя да пойдет подсобить. Раз, два, три я разрешила, а потом он и без спросу стал ходить.
– Дело-то соседское. Грех не помочь.
– Так вот мой муженек уйдет через дорогу, а я в окно да из-за угла поглядываю, как они там душевно разговаривают, смеются. И такая на меня ревность нахлынет, что думаю: не отпущу его больше.
– Ревность, милочка, – заметила Кузьмовна, – по молодости у всех бывает. Кто справится с ней – семью сохранит.
– Я Володю предупредила, чтобы лясы не точил. А Валентине намекнула, чтобы на чужих мужей не заглядывалась. Она крепко обиделась. С той поры между нами словно кошка пробежала.
– А как дети? Игорь с Ольгой вместе росли, учились. Они тоже сердились?
– Ребятишки знали про наши отношения. Друг к другу забегали, когда что-то нужно было. Но между собой не ссорились. Потом я даже стала побаиваться: вдруг полюбят друг друга, и придется нам с Валентиной породниться. А не хотелось.
– А я от ваших деревенских другое слышала, – загадочно улыбнулась теща. – Будто вы подыскивали невестку побогаче.
– Да что ты говоришь?!
– То и говорю. Валентина свою дочь едва в школе доучила. Она-то после развала совхоза работы на автозаправке лишилась. Не могла девке одежду купить, такую, как Ивановы своей Тамарке. Да и вы своего Игорька наряжали дай Бог как.
– А мы-то с какого жиру бесились? – обиделась Татьяна Павловна. – Я после закрытия фермы тоже безработная.
– Твой Володя, дорожный мастер, на хороших деньгах был. Да и старики-пенсионеры помогали. Разве ваш достаток сравнишь с Валентининым? Вот Ольга и стеснялась находиться рядом с подругами. Игорь заглядывался не на нее, а на других. А вы были радехоньки.
– Да характер у нее такой, скрытный. Первая ни с кем не заговорит, лишнего не скажет, без причины не улыбнется. Все больше с матерью. Хлопотала по дому, по огороду. Уж я-то все это сама видела.
Вот ты, Кузьмовна, Тамарку упомянула. Как Ольге с ней в одежде сравниваться? У Ивановых – два магазина, один – в Артемовке, другой – в Пестово. Сама она – девка видная. На деньгах помешанная. В школе одевалась лучше учителей. Выфрантится, накрасится – муха ко лбу не льнет.
– Вот ее вам и надо было заарканить. Невеста богатая. Родители – бизнесмены. Деньги с Севера привезли.
– Метили ее в жены Игорьку, – призналась Татьяна Павловна, – да промашка вышла.
– Отказала?
– Да понимаешь, в то лето многие выпускники из Игорева класса засобирались поступать в высшие учебные заведения. Ивановы Тамарку отправили в тюменскую академию, мы своего – в Тобольский пединститут, куда подалось большинство ребят и девчат. Ольгушка осталась в деревне: не было на обучение денег. Плакала, конечно. Я тогда, грешная, даже порадовалась: мол, Игоря не соблазнит.
Некоторые девчонки тоже не стали учиться, но большинство из них сразу же замуж повыскакивало. Могла бы и Ольга доброго паренька встретить. Надо же было жизнь устраивать, надеяться-то не на кого.
– По-моему, она где-то училась?
– На курсах работников почтовой связи. Но позднее. Почту стала по деревням разносить. Все-таки работа. Мать, Валентину, устраивало. Та за стариками да инвалидами в Артемовке до сих пор ухаживает. Тоже заработок.
– А ваш тогда что-то раньше времени выпорхнул из города?
– Трудно учиться было, вот и явился.
– Да, – покачала головой Кузьмовна, – на науку ум большой нужен, а если его нет тут, – постучала она казанком указательного пальца по своему лбу, – то отсюда, – похлопала ладонью по своей мягкой ягодице, – не возьмешь.
– Не знаю, чего у него не было, – обижено вздохнула Татьяна Павловна, – но дома заявил: «Не мое призвание – учить в школе ребятишек». Отец, конечно, из себя вышел, сколько денег на учебу высадили зря.
– Я слышала, что Тамарка в то лето вообще ни в какую академию не поступала. В городе повстречала какого-то выгодного жениха, познакомила его со своими родителями и тоже выскочила замуж. А вы такую невесту прокараулили.
– Кто знал, что она так быстро взвильнет? Как говорится, окоротишь, так не воротишь. Высказала я обиду ее матери. А та: «Хороший товар долго не лежит. Ну а то, что не стала учиться, так большие деньги можно и без академий зарабатывать. Вот у нас с мужем даже среднего образования нет». А потом с усмешкой посоветовала: «Пусть твой сынок берет залежалый товар».
Игорь, конечно, переживал. А тут еще на работу никуда не мог устроиться. В Пестово дружков завел. Стал в рюмку заглядывать. Помаялись… Ох, помаялись!
– Не надо было вожжи расслаблять. Ладно, хоть вином увлекся, а не наркотиками, – запоздало советовала теща.
– Слава Богу, армия помогла. Едва весеннего призыва дождался. Год без него отдохнули.
– Он что, и после службы за старое взялся?
– От чего ушел, к тому и пришел. На работу не берут, хотя в армии специальность электрика получил. Не нужны такие. И подходящих девок ни в Артемовке, ни в Пестово нет. То молоденькие, то «залежалые». На всю округу из его ровни – одна Ольга. Но мы не хотели видеть ее в снохах. Наверное, и Валентина была против. А у них возраст – только женись. Встретятся на улице – болтают, смеются.
Но мы своему сказали: «Помешкай, какая-нибудь залетная пташка подвернется, да еще с хорошим образованием. Приезжают же в Пестово девки в гости. Присматривайся. Ты – парень рослый, видный».
– Это он тогда ревизоршу-то заприметил? Как ее?
– Светлана… Чтоб ей пусто было.
– Видела я эту красавицу в магазине у Ивановых. В товарах копалась. Высокая, славная. Одета по последнему писку моды, накрашена. Сама как товар для продажи.
– Она в торговой инспекции работала, потому и в товарах копалась. Снаружи наряжена да накрашена. А нутро-то, прости, Господи… Но в душу не заглянешь. Вот такую, снаружи, и увидел ее Игорек. Сразу между ними будто искра проскочила. Потянулись друг к другу. Вечером домой приводил. Поужинали, вина выпили. Рассказывала о своих приключениях в командировках, об ужинах в городских ресторанах. Оказалось, туда ее приглашали торгаши, магазины которых она проверяла. Задабривали, вином угощали, чтобы все было шито-крыто, никаких недостатков да штрафов.
– Теперь, милочка, – заметила теща, – многие так живут, стараются выгоду получить от своей работы и службы. Где подарок, где угощение, а где взятка.
– Нам с Володей такая жизнь не поглянулась. А Игорь засобирался со Светкой в город: договорились пожениться. Она поманила, мол, и жить, и работать там есть где. Не отпускали, отговаривали. Уперся: «Поеду!». Перекуковала меня тогда эта ночная кукушка!
– Вот и пойми вас, родителей, то залетную пташку ждали, то вдруг воспротивились.
– У меня сердце чувствовало: не поживётся ему с ней. Так и вышло. Шибко разными оказались.
– Расписывались?
– Нет. Свадьбу, правда, сыграли.
– И детей не было?
– Какие дети при ихних отношениях? Мы с Володей к ним ездили несколько раз, нагляделись. Он с работы домой, а ее нет. То в командировке, то в ресторане, то у подруги. Заглянет и снова уходит.
При встрече, бывало, скажу ему: «Бери свою сумку и приезжай обратно в деревню». А он: «У меня – жена». А я: «Жена не стена, можно и отодвинуть».
– Я так думаю, если Игорь жену любил, то надо было помочь семью сохранить, тем более чувствовали, что еще не крепко склеилась. Хоть и говорят: не нужно беде кланяться, пока она за углом. Нужно! Надо помогать, советовать, уговаривать, стыдить, ругать, хвалить, и, может, устроится.
– Ой, да все это, Кузьмовна, делали, но без толку. Светка как поле без огорода: никаких границ не знает. У нее один ответ: «Вы, деревенские, ничего в городской жизни не смыслите и не указывайте». Отступились.
Игорь почти год терпел, не выдержал. Прошлой весной вернулся домой без предупреждения. Первыми его на улице встретили Валентина с Ольгой. О чем разговаривали – не знаю.
Вечером после ужина, когда немного захмелел, вдруг поднялся и сказал: «К соседям схожу. Приглашали».
Язык не повернулся отговорить, хотя не хотела, чтобы шел. Еще от случившейся истории не отошла, а тут новая назревает. Думала, опять на сына хомут набросят. А что набросят – не сомневалась. Ольга ведь давно по мужской ласке тосковала: возраст свое брал. А тут еще Володя попросил: «Дверь запри – до утра не явится». Но мы даже спать не уклались, как «гость» домой постучался. Объяснил: «Отказали – нетрезвый».
– Валентину, милочка, можно понять: люди в деревне каждый шаг человека видят, каждое слово слышат. А тут – мужик с ночевкой пришел! Зачем им такая слава, особенно дочери?!
– Дня три Игорь избегал встречи с соседями, стеснялся. В окно поглядит, как Ольга по улице идет, и завздыхает. Потом вечером сказал: «Пойду за прошлый раз извинюсь».
Вернулся не скоро. Повеселевший. Ольга его простила и попросила больше не выпивать. Просила по-хорошему, душевно. Тогда-то он и дал ей слово: «Брошу!». И она поверила. Поверить-то поверила, но проверила.
Где-то в начале июля, в самую жару, связисты собрались на природе отметить профессиональный праздник. Ольга договорилась привести туда Игоря. Едва успела пригласить его на вечер, как он сразу же рванулся к ней. Потом подробно, не стесняясь, довольный, рассказывал мне, как его встретили соседи.
(Продолжение в следующем номере.)
