10 февраля остановилось сердце великого национального поэта России
Из своего детства ярко помню долгие зимние вечера, когда в печной трубе разноголосо и уныло голосила вьюга, и керосиновая лампа, захотев погаснуть, начинала подмигивать.
В такие дни в нашей семье проводились семейные чтения. Читали отец или дед, а мама, бабушка и я, несмышлёныш, слушали, затаив дыхание. Читали много, книги были разные. Но почему-то начало февраля у меня ассоциируется с одной большой, в белом переплете, книгой, на обложке которой было выдавлено старинными вензелями: «Пушкин». В ней рассказывалось о жизни великого поэта, было много иллюстраций. Одну такую картинку я, маленький, очень боялся. Это был снимок гипсовой посмертной маски с лица умершего поэта. Белое, со следами непереносимых страданий, лицо на черно-коричневом фоне. С тех пор это время для меня всегда отдает горечью утраты.
В моем сознании прочно запечатлены два полотна, виденные мною в Санкт-Петербурге в те годы, когда он был еще Ленинградом. Полотно первое, большое, в рост человека. Красно-золотистый трепещущий, напряженный фон, огромное зеркало. Перед зеркалом две фигуры: поэт и его красавица жена. В зеркале, на красной лестнице, аморфная толпа придворных, лица которых хорошо читаемы. Роскошные наряды, аксельбанты, ордена, эполеты. Ложь, лицемерие, неприязнь, насмешки, зависть. На фоне этого на переднем плане видна строгая фигура самого Пушкина в черном камер-юнкерском мундире. Энергичен и смел поворот головы. Пронзительный взгляд в сторону «золотого зверинца». Четкий профиль, очерченный вьющимися волосами, выражает крайнюю степень напряжения. Рядом с ним грациозная, очень красивая женщина с умным, благородным лицом спокойно смотрит в зеркало на весь этот сгусток лицемерия, чванства, подлости. Однако и в ее взгляде угадывается тревога. Предчувствие недоброго. Назревает трагедия, близка гибель поэта.
Так художник Николай Ульянов в своем гениальном полотне «А.С. Пушкин и Н.Н. Пушкина на придворном балу перед зеркалом», написанном к столетию со дня гибели великого русского поэта, отобразил обреченность гения, беспредельно дорожившего своим именем, честью. Ярко показаны его душевные терзания, смелый вызов имеющим власть. Остро дана конфронтация двух миров. Определен исход. Полотно написано в страшном для России 1937 году.
Вторая картина – «Гибель поэта» – датируется 1985 годом (также не простой для России период). Автор – художник Евгений Моисеенко. Холодный, мертвенно-синий фон. Петербург. Подъезд известного всем дома на Мойке. Ранние зимние сумерки. В нем тускло горит свечной фонарь. На заднем плане видна часть дома на противоположном берегу реки. Ажурная решетка парапета, конный экипаж, черная карета, понурые морды лошадей и в горе прислоненная к ним голова человека. 
На переднем плане пожилой человек, с багровым лицом и безнадежным взглядом, несет на руках умирающего Пушкина. Черная, обмякшая фигура, мертвенно бледное лицо, закрытые глаза, безжизненно опущена правая рука, пальцы ее расслаблены. Несущий (возможно, это дядька поэта – Никита Козлов) широкой мозолистой рукой бережно прижимает к себе драгоценную ношу. В его безнадежном взгляде все же теплится мольба: «Не умирай, милый, дорогой мой человек. Не умирай!». Но слабеет левая рука поэта, которой он пытался держаться за шею дядьки, уходят силы, рыдает прислуга. Всё кончено! Убили…
Смотришь – и ком в горле. Россия, когда же ты перестанешь убивать лучших, талантливых сынов своих?!
