Вглядываясь в старые фотографии, сделанные в Тюмени в самом начале XX века, ловлю себя на том, сколь манящ этот мир давно ушедшего времени, мир, запечатленный и одновременно как бы зашифрованный мастером светописи.
Снимки на удивление хорошо сохранились и вот уже больше века несут в себе некую тайну, и никто не знает, где ключ к отгадке их притягательности. Почему-то хочется смотреть на старые фотографии, не отрывая глаз. Тогдашняя торжественная манера держаться перед «аппаратом», характерный для той поры сосредоточенный взгляд прямо в объектив, кажущиеся старомодными сегодня костюмы, шляпки, рюшечки... Что ни говори, а есть во всем этом что-то особенное.
«Забытые фотографии»... Именно так называлась одна из выставок сто лет спустя в Тюмени. Часть изображений была представлена из музейных фондов, а в основной своей массе можно было созерцать уникальные коллекции замечательных тюменских собирателей Виктора Ефимовича Копылова и Николая Николаевича Мелентьева. Стародавние снимки отличались какой-то неповторимой открытостью на лицах людей, живших в ту далекую пору. И этот свет доброты угадывался даже сквозь пелену времени.
...Неизвестный фотомастер зафиксировал в начале века открытие памятника царю-освободителю Александру II в селе Юргинском – снимок сделан будто вчера. А вот момент пуска электростанции в Тюмени (1912 год). На другом фото – учащиеся одной из местных школ на уроке Закона Божьего – март 1895 года, 21 час и пометка: ночной снимок. По своей четкости «карточка» может дать фору многим современным изображениям. Есть в тюменском музее и уникальный отпечаток – самый первый в истории снимок, датированный 1826 годом и полученный методом гелиографии. Встречаются в каком-то смысле забавные сюжеты. На фото – взрослый серьезный люд, в том числе церковнослужители с крестами на груди. А на обороте читаем такую надпись: «На добрую память от любимого сына – дитя Алексея Протопопова». Вот и поди узнай, кто из них «дитя»...
Жизнь сегодня почти невозможно представить без фотографии, а она, в свою очередь, неотделима от жизни. Где еще отыщется такой бесстрастный и правдивый летописец? Ведь именно благодаря так называемой «светописи», появившейся полтора века назад, мы имеем возможность увидеть задокументированное изображение прошлого, созерцать прекрасные мгновения того времени, остановленные щелчком фотоаппарата. Кстати, о технике той поры мы можем судить не абстрактно, а вполне конкретно – и тоже благодаря имеющимся у нас бесценным экземплярам. Вот один из первых представителей славного семейства фотоаппаратов – «Кодак» образца XIX века. Поскольку в России эти штуковины в ту пору были в диковинку, фотокамеру именовали не иначе как «махина для снимания першпектив». Собственными оптической промышленностью и фотоаппаратостроением, как известно, наша страна обзавелась только в двадцатые годы.
Кто же эти первопроходцы фотодела в тогдашней Тобольской губернии? Считается, что начало ему было положено ссыльными декабристами, которые, занимаясь широкой просветительской деятельностью, не обошли вниманием и влиянием это интересное ремесло. Первым тюменским фотографом еще называют К. Высоцкого (1835-1887 гг.), известного в здешних кругах просветителя, гуманиста, владельца типолитографии. Согласно исторической справке, он открывает фотомастерскую в 1866 году и производит тремя аппаратами работ на 1400 рублей в год. По-видимому, такой «объем» впечатлял сведущих людей. Фотография, как и любое новое дело, вначале была достаточно дорого-стоящим удовольствием, которое могли себе позволить лишь немногие. Правда, в конце XIX века процесс усовершенствовался и, соответственно, удешевился, что позволило ему стать более доступным для широких масс желающих. Вот тогда-то и появились в Тюмени фотопавильоны и художественные ателье – на улице Царской в доме Колмагорова, на Садовой, на Смоленской... Владели ими А. Антонов, В. Бровцын, В. Маргин, Л. Родионов, А. Шустер, Т. Огибенин, братья Козловы...
Воспроизводимый «фирменный знак» маэстро Огибенина – дань памяти талантливому тюменцу, прославившему себя и свой родной город далеко за пределами Тобольской губернии. Звали мастера Тарас Климентьевич. Он, по свидетельствам его современников, одним из первых в Зауралье (еще в 1894 году) «использовал при подготовке фотографий электрическое освещение, изображение в естественных цветах, стереосъемку для получения объемности снятых предметов». На открытках того времени, отражавших местные достопримечательности и городские пейзажи, указывались фамилии издателя, владельца типографии, делалась соответствующая «отпечатка» на обратной стороне: «По фотографии Огибенина. Тюмень». В начале XX века его, уже признанного профессионала, пригласили в Париж на Всемирную фотографическую выставку, где он «достойно представлял своими работами Россию, Сибирь». В советское время заслуги мастера были забыты, богатейший архив сгорел, а фотопавильон передали в ателье «Бытовик». Располагалась знаменитая фотография Огибенина на углу улиц Войновской и Знаменской (ныне – Кирова и Володарского), недалеко от Знаменской церкви.
Так в чем же секрет невероятной четкости изображения в работах дореволюционных фотографов? С технической точки зрения, все кажется достаточно просто: фотографии готовились контактной печатью – это когда размеры негатива и отпечатка совпадали. Некоторые знатоки обязательно делают поправку на неспешность той эпохи, несуетность. Отсюда и та основательность, если хотите, фундаментальность творческой манеры тех старых мастеров? Ведь для них не составляло особого труда ходить по городу со «стреноженными» громоздкими аппаратами на плече, производить тут и там тщательные, граничащие со священнодействием, съемки с непременным «вылетом птички» и «ста граммами улыбочки»... Было и непреложное правило: фотографии обязательно наклеивались на картонные подложки достаточной жесткости, что обеспечивало многолетнюю сохранность отпечатка – в чем мы сегодня можем, конечно, лишний раз убедиться.
Старые фотографии, свидетели той давно прошедшей жизни, несущие на себе и в себе печать времени. Они и сегодня совершают свое маленькое волшебство – переносят нас на целое столетие назад, делают близким, почти осязаемым свет той эпохи. В сущности, сто лет для истории – срок совсем небольшой...
