Ностальгические картинки
Болгарской новогодней традиции который уж век. Она в прямом смысле искрометна, потому что обязательно связана с силой огня, помогающего оставить в прошлом все темное и нечистое.
Коль ряженые не обошли твой дом…
Первым делом разжигается ритуальный костер из поленьев фруктового дерева. В него бросают жито. Пшеничные зерна мгновенно салютуют веселым треском – в знак будущего плодородия. «Коляда-а-а!!!» – кричат взрослые и дети и под музыку ритмичного хоро пускаются в пляс. К самой праздничной трапезе приступают уже после зажигательного танца. Застолье немыслимо без обилия блюд (во всяком случае, их должно быть не меньше семи) растительного происхождения, приготовленных из плодов земли.
Красное вино символизирует жизненные соки. А традиционный болгарский пирог (баницу) в новогодье начиняют монеткой – она обязательно кому-нибудь попадется на зуб и… на счастье. Горка грецких орехов на столе тоже настраивает на удачу в новом году. Кратчайший путь к ней ты прокладываешь, если тебе попался плод с ядреной сердцевиной. Если же он оказался трухлявым, значит, твоей персоне необходимо еще до боя курантов избавиться от накопившихся грехов или дурных намерений.
Под Новый год в болгарских городах и селах и по сию пору еще ходят ряженые. Облачаются кто во что горазд и являют собой самое невероятное сочетание мифологических и сказочных персонажей, включая зверей и птиц. Среди главных действующих лиц Дядо Мраз и Снежанка (Дед Мороз и Снегурочка), Атаман с «Невестой», Шут с Музыкантами, «Старцы» с Медведем… Разношерстная и разномастная братия направляется в гости к односельчанам, к согражданам в городские квартиры. Говорят, если шумная ватага не обошла стороной твой дом, надо радоваться – весь год тебе и твоим близким будут сопутствовать удача и счастье.
А если эта толпа и в самом деле не пройдет мимо? Тогда встречайте. Ночные скоморохи заявятся, громко постучат в дверь или ворота и, если будет не заперто, войдут без приглашения. Хозяева и глазом моргнуть не успеют, как окажутся вовлеченными в своеобразный мини-спектакль. Суть его – в умении быстро, с шутками-прибаутками напроситься на кувшин-другой домашнего вина, на хорошую закуску в виде холодца или запеченного в печке барашка и на какой-нибудь фруктово-ягодный десерт. Для меня в детстве главным действующим лицом в компании ряженых была Коза – страшный, я вам скажу, зверь... Знай себе щелкает деревянной челюстью, требуя «отстегнуть» ей столько-то денежек. Если вовремя ее не остановить, может мно-о-го выцыганить у доброго хозяина. Помню, однажды, в возрасте четырех лет, преодолев страх, я чуть было не вступил врукопашную с нахалкой Козой. Ладно, взрослые остановили. Мол, не связывайся, мы ей все равно ничего не дадим – вот она сейчас пойдет к соседу, известному скупердяю, и пусть попробует у него чего-нибудь выклянчить…
Однако старинный болгарский обычай почти по-габровски «советует» в Новогодье не экономить на гостеприимстве. А гостям только дай повод – долго себя ждать не заставят.
Здравицы в махале
Дело было в детстве на моей малой родине в болгарском селе на юге Бессарабии. Собрав под старый Новый год «творческую» компанию, мы, хлопчики-дошколята, тоже отправлялись колядовать по соседским домам и многочисленной родне. Одевались в разукрашенные национальным орнаментом белые овчинные кожушки, на головы водружали высокие каракулевые папахи, что придавало нам важности и торжественности. Наши здравицы (чтобы год был плодородным, чтобы счастье было в доме, чтобы мир был!) раздавались в дальней и ближней сельской махале. Декламировали свои колядки громко – так мы изгоняли из дома всю нечисть и освобождали пространство для праздника. Взрослые дарили нам калачи, яблоки, орехи, конфеты, давали монетку...
Однажды, произнося свою новогоднюю здравицу, я, как и положено, держал в руках кизиловую веточку, увитую бумажными цветами, а на самом ее кончике была прикреплена красивая красная роза. Этой веточкой я легонько ударял по спинам дядь, тёть, братьев, сестер, бабушки, дедушки и желал им всяческих благ. И вот дошла очередь до деда. Я (то ли от волнения, то ли похулиганить захотелось) стал стегать его своей «поздравиловкой» не только по спине, но и по голове. Дед шутку принял и пошутил в ответ: изловчился, «съел» мою красивую розу на кончике кизиловой палочки и сделал хмурое лицо. Все вокруг засмеялись. Обезглавленная веточка по инерции еще весело гуляла по дедовой физиономии, а мне уже стало не до шуток. И я заревел. Рев сей, видимо, был столь горюч, что «пращур» мой не вытерпел и выплюнул цветочек. Розу быстренько привязали к орудию поздравлений, и праздник для меня продолжился…
«Ёлочка, зажгись!»
Картинки из детства нет-нет да и встревожат нежданной ностальгией, поманят в мир, когда-то волновавший мое юное сердце. Первый Новый год в школе познакомил меня с традиционным «русскоязычным зверьем»: Зайчишкой, Лисицей, Волком… Правда, знал я к тому моменту лишь с десяток русских слов, поскольку, в отличие от обычных дошколят, в детсад не ходил, книжек не читал и этих сказочных персонажей точно не встречал, а занимался делом – гусей пас. И вот, представьте, диковатый такой паренек впервые в жизни слышит: «В лесу родилась елочка, в лесу она росла», ходит вокруг этого разукрашенного растения в хороводе, пугается громогласной тетеньки Деда Мороза, жалеет одетую в тонкое марлевое платье девочку Снегурочку (ей должно быть холодно, потому что вон ручки ее все озябли, покрылись гусиной кожей). По правде сказать, в огромном том актовом зале действительно было нежарко – печное отопление оставляло желать лучшего. И чего это все так радуются?!
Закаленные предыдущими (детсадовскими) новогодними торжествами, первоклассники, конечно, не обращали внимания на то, что для меня было в диковинку, а знай себе, продолжали: пели, хороводили – они давно знали, «что за чем идет», и с упоением раскручивали всё действо. Я же в какой-то момент остановился, «вышел из строя» и, открыв рот, зачарованно смотрел на елку, на невиданные доселе всевозможные «блестючки», разноцветные игрушки и яркую звезду на самой верхушке. Для полноты впечатлений мне этого было вполне достаточно. Где в южной степи еще увидишь так необычно пахнущую хвоей лесную красавицу? Но в следующее мгновение учителка наша вдруг говорит: «Дети, а давайте попросим: «Ёлочка, зажгись!». Все во мне сжалось: неужели кто-то сейчас подойдет, чиркнет спичкой, и она загорится. Про существование чудо-электролампочек в разноцветных гирляндах на хвойных ветках я еще не имел ни малейшего представления. «Свет» был у нас тогда редкостью, имелся лишь в школе да в нескольких кварталах в центре села. А дома у меня по-прежнему пользовались керосиновой лампой – при ней я читал, писал, делал уроки. Тем временем на утреннике хор детских голосов троекратно проскандировал: «Ёлочка, зажгись!». И она действительно вспыхнула всей яркостью своих украшений, мало того… закрутилась вокруг своей оси. «С Новым годом!» – закричали все вокруг. А я, вконец обалдевший от всего, вдруг сделал для себя открытие: «Ёлка живая! Ёлка живая! И все растения на земле живые!». Эта моя догадка подтвердится много позже – в пятом или шестом классе, на уроках ботаники.
…После окончания того новогоднего торжества для первоклашек, когда все разошлись, когда все стихло, погасло и перестало кружиться, я подошел к растению и, задрав голову, тихо прошептал: «Ёлочка, зажгись!». Но она словно не слышала моих слов – стояла не шелохнувшись. Мне почему-то показалось, что от колючих хвойных веток повеяло холодом. Меня всего вдруг пробил озноб: елка, наверное, злится и хочет заморозить меня. Цепенея от страха, я услышал резкий окрик школьной уборщицы: «Мальчик, ты что, хочешь игрушку стащить? Вот я учительнице твоей скажу! Сейчас же иди домой!». Я грустно побрел прочь, мысленно прозревая и разоблачая еще свежие новогодние чудеса: а Дед Мороз-то ненастоящий – это же была учительница из соседнего класса; да и елка никакая не живая – обычное дерево…
