В Тюменском музее изобразительных искусств решили предаться одной из древнейших человеческих страстей – страсти к охоте и, порыскав по фондохранилищам, организовали выставку “Азарт, проверенный годами”.
Экспозиция получилась комплексная: ее основу составили живописные и скульптурные творения классиков XVIII – начала XX веков, дополненные работами современных художников, произведениями декоративно-прикладного искусства и связанными с охотой предметами из фондов краеведческого музея. Заведующая отделом классического искусства Оксана Костко рассказала, что составляла экспозицию по ассоциативному принципу. Что такое охота? Это дикие звери в лесной чащобе, скажем, медведи на картине Шишкина “Утро в сосновом бору”, а значит, вполне логично показать другой пейзаж этого же художника – тоже лес, обиталище самой разнообразной дичи, на которую ходили с ружьями, вроде тех, что лежат в витрине по соседству. А убиенное зверье имело все шансы превратиться в натюрморт с трофеями – такими, как на картине неизвестного художника рубежа XVIII-XIX веков.
Заодно выставка предлагает нам обратить внимание на двойственное отношение человека к зверю, который то выступает как тотем, божество, объект поклонения, то становится добычей, жертвой, а иной раз и сам превращается в охотника, и тогда человеку, дерзнувшему поднять на него руку, приходится сражаться за собственную жизнь. Драматизм охотничьей схватки точно передан в произведениях чукотских косторезов (сравните с тобольской и архангельской резной костью) и в графических работах тюменца Геннадия Бусыгина, посвященных жизни народов Севера.
Но начинать осмотр Оксана Костко предлагает с охотничьего пейзажа романтичного немца по имени Георг Крола. Главной героиней картины, написанной предположительно в 1835 году, стала вольная и изменчивая природа, а олень и преследующие его охотники введены сугубо для оживления вида. Кстати пришлась гипсовая скульптура Михаила Козловского “Пастушок с зайцем”, он же “Аполлон”, представленный в ипостаси Сауроктона, то есть змееборца, который не прочь между эпическими подвигами поохотиться на зайцев, как простой смертный. Голландец Ян Верколье тоже обратился к персонажам греческой мифологии, запечатлев сцену прощания Афродиты и Адониса, покидающего богиню любви ради более сильного влечения – к охоте. Тюменский музей может похвастаться достойным собранием голландской и фламандской живописи, и доказательство тому – “Привал охотников” Яна Ван Винне. Небольшая картина, некогда пребывавшая в коллекции Семенова-Тянь-Шанского, представляет охоту как праздную аристократическую забаву.
Верными спутниками охотника-аристократа были собака и лошадь. Посему почетное место в экспозиции занимает миниатюрный конь Петра Клодта. Животное идеальных пропорций, совершенное в каждой черточке, снаряжено скорее для воинского парада, чем для охотничьего выезда, но не показать его было нельзя. “Если бы у лошадей был свой бог, он выглядел бы именно так”, – полагает автор выставки.
Одним из учеников Клодта был отставной полковник Николай Либерих, посещавший академию художеств как вольнослушатель. На выставке представлена его работа “Убитая лань”. Другой известный скульптор Евгений Лансере, пришедший в искусство из юриспруденции, брал уроки у Либериха, а профессионального художественного образования не получил вовсе. Но как хорош созданный Лансере “Царский сокольничий XVII века”! Компанию ему составляют исторические картины передвижников, погружающие зрителей в мир допетровской Руси, каким он виделся художникам сто с лишним лет назад.
Тему соколиной охоты продолжает одна из лучших работ Лансере – “Киргиз с беркутом”. Его кабинетные скульптуры были очень популярны, бронзолитейные мастерские с удовольствием их тиражировали. Но до наших дней дошло не так уж много целых отливок. Бронзовая композиция Лансере “Охота” поступила в музей в поврежденном виде – вместо трех собак рядом с конными охотниками уцелели только две. Но сегодня мы видим одну – вторую отвинтили и унесли современные “поклонники” высокого искусства.
Вот почему малогабаритные произведения сотрудники музея стараются экспонировать в закрытых витринах – даже каслинское литье, хотя, казалось бы, что может быть прочнее чугуна? Для тонкой работы этот материал пригоден мало – вязкий, не ковкий, но, говорят, каслинские умельцы в обхождении с ним достигли такой сноровки, что на спор с иностранцами делали чугунные отливки с узеньких золотых цепочек. К произведениям европейских мастеров относились с недоверием, что не мешало каслинским заводам производить немало скульптур по моделям заграничных художников, особенно французских, таких, как Пьер-Жюль Мен, автор сюжета “Собака сеттер с куропаткой”.
Картину Сергея Виноградова “Охотник с лыжами” очень любила Неля Николаевна Шайхтдинова, легендарная для музея личность, ученый и собиратель, давший начало нескольким крупным коллекциям. В русской живописи было мало последовательных импрессионистов, таких, как Константин Коровин, но многие пробовали себя в искусстве мимолетного. Виноградов тоже попытался остановить мгновение: занесенная снегом веранда в виду леса, охотник с ружьем на плече осматривает лыжи. Будничная сценка, случайный фрагмент, выхваченный из жизни взглядом художника, которого игра света и цвета занимает куда более, чем содержание увиденного… Или он лишь играет со зрителем?
Отрадно, что в отсутствие постоянной экспозиции музей снова и снова находит возможность показать публике достойнейшие произведения из любимых фондов. Ну, а выставка “Азарт, проверенный годами” призвана заинтересовать не только ценителей искусства, но и любителей острых ощущений. Как тут не вспомнить золотые слова дяди Федора из Просто-квашино: “Это и охота, и зверей убивать не надо!”
