1924 год. Есенин с друзьями спускается в московскую ночлежку. Сам часто беспробудно пьющий, оказывающийся чуть ли не под забором, он всё пытается показать этим опустившимся людям: я свой, я такой же, как вы! «Шум и гам в этом логове жутком, но всю ночь напролет, до зари, я читаю стихи проституткам и с бандитами жарю спирт», – кричит он им. Но те самые «бандиты и проститутки» становятся всё мрачнее и мрачнее. И тогда Есенин тихо начинает: «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет! Пусть струится над твоей избушкой тот вечерний несказанный свет…».
Потом один из сопровождающих поэта друзей напишет в своих воспоминаниях: «В окружавшей нас теперь уже большой толпе я увидел горько всхлипывающую девушку в рваном платье. Да что она... Плакали и бородачи».
Как ни крути, но и у бомжа, и у горького пьяницы, как и у гениального учёного или успешного политика, нет на земле ничего дороже той женщины, что рожала и растила, мучалась и улыбалась его первой улыбке. Светлана Сергеевна, сотрудник одной из коррекционных школы для детей с задержкой умственного развития, рассказывает, что учатся у неё в основном дети из очень неблагополучных семей, бывает, приходят в школу голодные, немытые, невыспавшиеся, но попробуй хоть одно осуждающее слово сказать об их матерях – «Не трогайте мою мамочку! Не говорите так о моей мамочке!». «Знаете, смотрю иногда на них и завидую, вот, честное слово, завидую. Тут над своими трясёшься, стараешься получше одеть, накормить, а ведь так не закричат. Привыкли наши дети к комфорту, вот и не очень ценят матерей», – вздыхает учительница.
А вот классный час в одной из вполне благополучных школ области. Идет диспут, старшеклассники обсуждают статью в центральной газете, где рассказывается, как на Ставрополье молодая женщина решила продать своего ребёнка. Ещё беременную, её бросил сожитель, заявив, что не собирается содержать ее троих детей. Делать аборт было поздно, поэтому женщина решила доносить младенца. Почти сразу после его рождения ей позвонила незнакомка. На встрече она предложила за ребенка 100 тысяч рублей, но денег в итоге дала меньше, а мальчика забрала. Тогда обманутая горе-продавщица сама пришла в милицию, правда, никого пока не нашли.
Случай вопиющий, девчонки возмущённо кричат, но вдруг всегда тихий и рассудительный Серёжка поднимает задумчивый взгляд и говорит: «А может, и правильно, что продала. Старших двое, есть нечего, а там, может, ребёнка хорошо содержать будут. И вообще, зачем нищету плодить». И, между прочим, у паренька нашлись единомышленники, которые тут же начали доказывать, что ребёнку надо жить там, где тепло и сытно.
Классный руководитель, женщина опытная, повернула потом беседу в нужное направление, а в учительской подошла к коллеге, маме Сергея, и, улыбаясь, тихонько рассказала о споре. Та только головой покачала, а вечером подсела к сыну и поведала историю, о которой раньше в семье как-то не вспоминали. Во время войны к её матери, жительнице Тобольского района, приехала на санях целая делегация: какие-то женщины из местной власти и сотрудники ближайшего детского дома. Был у них рейд по подведомственной территории. Этой семьёй заинтересовались они не случайно. В избе пятеро маленьких детей, мужчины воюют, всё, что можно собрать с полей и огородов, уходит на нужды фронта. Дома, как говорится, хоть шаром покати, ребятишки голодные, на всех одни валенки. «Отдай, Тимофеевна, хоть самого маленького, потом заберёшь. У нас тоже не сахар, но кормят детей как надо», – начали уговаривать они многодетную мать. И ведь почти получилось у них. Всю неделю думала Тимофеевна, собирая сына, но, завидев в окошко знакомые сани, разревелась, а потом решительно сказала: «Нет, Ванька, оставайся дома. Где четверо едят, там и пятому найдётся. Зато все вместе». Послушал старшеклассник рассказ о бабушке и, кажется, всё понял: на всю семью одна судьба, одна беда и одна радость, и делить их надо на всех поровну.
А как же женщины, что вот так легко, как героиня газетной заметки, расстаются со своими детьми? Глупости и подлости везде хватает, и никто их не собирается оправдывать. Но, бывает, что, совершив непоправимую ошибку, горько каются потом даже эти кукушки, а дети их, разбросанные по детским домам и приютам, всю жизнь ищут своих непутёвых матерей, чтобы, простив им всё, утешить и помочь.
Сейчас в обществе много спорят о том, где ребёнку лучше – в неблагополучной, с точки зрения органов опеки, семье, в детском доме или с приёмными родителями. Думается, что, забирая детей от родной матери, не сделавшей вовремя ремонт или не имеющей средств купить к столу фрукты, требуя от школьников звонить по телефонам социальных служб, если им в сердцах дома дали подзатыльник, мы совершаем большую ошибку. Давайте спросим сначала ребятишек, хотят ли они жить вдали от мамы!
