Завершающим аккордом фестиваля «Золотая маска» на сцене Тюменского драматического театра стал спектакль театра «Сатирикон» «Король Лир». Эта постановка наделала много шума в столице, вызывая споры критиков и восторги зрителей. Впрочем, режиссер Юрий Бутусов уже не в первый раз делает интерпретацию шекспировских пьес, достаточно вспомнить «Ричарда III» в том же «Сатириконе» или «Гамлета» в МХТ.
«Король Лир» Бутусова – это трагедия личности, чей мир рушится прямо на глазах. И нет никакой силы, чтобы склеить все как было. По замыслу автора спектакля, он – вне времени, такое могло произойти и 500 лет назад, и сейчас. Собственно, люди мало меняются, и страсти у них остаются те же. Король Лир (Константин Райкин) по глупости (иначе этот поступок не назовешь) решил раздать свои земли дочерям, предварительно поинтересовавшись, насколько сильно они его любят. Хотя давно известно, что любовь – это поступки, а не слова. Две старшие – Гонерилья (Марина Дровосекова) и Регана (Агриппина Стеклова) – не пожалели красноречия, а младшая – Корделия (Марьяна Спивак) – сказала правду, за что и поплатилась.
В этом спектакле она словно ангел, единственный абсолютно положительный персонаж, всё прощающий и понимающий. У остальных масса недостатков, которые порой доведены до абсурда. Лир, несмотря на то, что раздал свои земли, по-прежнему считает себя королем. А значит, имеет право вести себя, как вздумается, чем доводит до белого каления Гонерилью. И это нежелание идти на уступки ни с той, ни с другой стороны приводит к печальным последствиям. В отличие от властной Гонерильи, которую побаивается даже собственный муж, Регана кажется более мягкой. Она говорит вкрадчивым голоском, с обожанием смотрит на супруга, но при этом совершает не менее мерзкие поступки. Ведь именно она спокойно выставила отца в грозовую ночь из дома и ни капли об этом не пожалела.
Еще один герой, идущий по трупам и череде предательств к власти и богатству, – Эдмонд (Максим Аверин). Здесь он настолько обаятелен, что от этого становится еще страшнее. Люди предают. Но когда предают близкие, кажется, мир рушится. Вот так он рухнул и для Лира. Константин Райкин играет свою роль с обжигающей исповедальностью. Он многолик. Сначала – самодур, к середине спектакля – милый и искренний сумасшедший, который, скорее, смешит окружающих (и зрителей) своими выходками, а к концу – трогательный старик, понявший, что все кончено, но не желающий этого принимать. Уж лучше оставаться сумасшедшим. Семью погубили амбиции. Родные сестры не поделили мужчину, а пока они спорили, Эдмонд спокойно стоял в стороне, мол, сами разбирайтесь. Разобрались, со смертельным исходом. В финале Лир пытается усадить своих мертвых дочерей на стулья около пианино, а они падают и падают, и оживить их не в его королевской власти.
Юрий Бутусов решил обойтись минимумом декораций: некая дверь, ведущая неизвестно куда, доски, обрывки газет, колышущиеся ткани, иногда алого цвета. Все это создает ощущение руин. В этот странный мир он и поселил своих героев, потому что они не только шекспировские, но и его, бутусовские. Именно такими он их видит. И предлагает зрителям увидеть в них себя.
Перед спектаклем я встретилась с режиссером, который специально прилетел в Тюмень для еще одной репетиции.
– Юрий Николаевич, Санкт-Петербург обладает особым театральным климатом. У вас есть привязанности к режиссерам, прославившим этот город, например, к Товстоногову?
– Одно из моих первых театральных впечатлений связано именно с БДТ и Товстоноговым. Мне было 16 лет, и я попал на спектакль «Жестокие игры» по пьесе Арбузова. Был потрясен и навсегда влюбился в этот театр. Еще на меня сильное впечатление произвел театр Игоря Владимирова, хотя он совсем другой, более зрелищный, рассчитанный на иную публику. Но и там, и там были свои достижения. Однако это не означает, что в других городах ничего стоящего не ставили. Кода я учился, постоянно ездил в Москву, и здесь были спектакли, которые на меня повлияли.
– А сейчас есть что-то, потрясающее вас как зрителя?
– Несмотря на занятость, я все время хожу в театр. Встречаются очень достойные работы – это и Фоменко, и Женовач, они все по-своему интересны.
–После вашей дипломной работы критики причислили вас к абсурдистам.
– Я начинал с драматургии абсурда и парадокса, в основе которой лежит противоречивость человеческой природы. Меня интересует, что же такое человек? Это бесконечный процесс познания. Открываешь и гадости, и подлости, и прекрасные порывы души. Существуют какие-то схемы поведения, объясняемые психологами, но всегда есть то, что находится за гранью.
– Поэтому вы часто обращаетесь к Шекспиру?
– Он великий театральный человек, он понимал театр, как никто. Вместе с актерами импровизировал, брал старые сюжеты и переделывал их. Как сегодня, мы берем на себя функции драматургов, редактируя текст. За что иногда и получаем разнос от критиков. Но это и есть театр, он включает в себя все составляющие – актеров, режиссеров, пьесу, свет, музыку, декорации.
– К какому выводу вы пришли, исследуя человека в своих спектаклях? Чего в нем больше – гадости или прекрасного?
– Я не могу сказать однозначно, но в финале всегда остаются надежда и свет.
– Вас называют одним из лучших переводчиков классики на современный язык. Вас не привлекает нынешняя драматургия?
– С современной драматургией большие проблемы. Что касается перевода классики, то европейский театр ушел намного дальше, чем мы себе позволяем, там гораздо более радикальные решения, и это нормально. Сейчас уже смешно говорить: «Мы играем как в старом психологическом театре».
– Но многие этим, наоборот, гордятся.
– Они не поспевают за временем. И ничего не остается, как гордиться хотя бы этим. Но нужна ли зрителям замшелая постановка?
– Ваше соавторство с Шекспиром будет продолжаться?
– Меня почти все у него беспокоит, он неисчерпаем. Я буду еще работать над его пьесами.
– Вас интересует реакция зрителей в других городах, странах?
– Если честно, зрителей боюсь. Я ориентируюсь на свои чувства, знаю, как должно быть, и не могу смотреть спектакль из зала. Очень переживаю, если кто-то не выключит мобильный телефон, как-то неадекватно себя ведет. Сейчас зритель приходит в театр отдохнуть, а это совершенно неправильно. Во многом театр виноват сам, идя на поводу у масс. Хочется, чтобы на спектакли приходили для серьезного общения, за ответами на свои вопросы.
