В Далматовском Успенском монастыре братия демократично садится за трапезу вместе с паломниками. А дабы время приема пищи не проходило впустую для души, один из иноков читает вслух какую-нибудь назидательную книгу. Таким образом я и мои тюменские сопаломницы за время нашего двухдневного пребывания в обители в несколько присестов ознакомились со сборником многословных бесед какого-то иеромонаха с неким духовником о преимуществах монашеской жизни.
А началось все так. Когда наша паломническая группа, подкрепившись по приезде из Тюмени как плотски, так и духовно, высыпала из трапезной, на крыльце нас уже поджидал экскурсовод (или, точнее, поскольку ныне в моде феминитивы – экскурсоводка), руководительница местной воскресной школы Елена Брежнева. Эта энергичная, очень верующая и увлеченная своим делом женщина стала нашим гидом не только по территории монашеской обители, но и по ее богатому прошлому.
Предыстория Далматовского монастыря, который впоследствии дал начало одноименному городу, восходит ко временам покорения Сибири. Его основатель, Далмат Исетский, в миру Дмитрий Иванович Мокринский, был в своё время тобольским городничим, но однажды, оставив службу и семью, решил стать монахом. Да не просто монахом, а отшельником. Захватив с собой только икону Успения Божией Матери, он в 1644 году пришел сюда, на тогда еще совершенно безлюдный берег Исети, выкопал пещеру рядом с родником и поселился в ней.
Но покоя, к которому стремился старец, ему так и не дали. Прослышав о великом подвижнике, к его убежищу со всех сторон начали стекаться многочисленные последователи, тоже взыскующие святой отшельнической жизни. Вчисле оных оказался и его сын, Исаак. Со временем пещера Далмата перестала всех вмещать, и тогда было положено начало новому монастырю – Далматовской пустыни. Поскольку сам основатель обители не искал почестей и власти, к тому же предпочитал жить отдельно от братии, игуменом пустыни стал Исаак. Ушел из жизни старец Далмат, как утверждает его житие, в более чем почтенном возрасте – на момент кончины ему исполнилось 103 года.
Впоследствии Далматовский монастырь стал по совместительству крепостью, одним из форпостов российского государства в Сибири, о чем красноречиво свидетельствуют его семиметровые зубчатые стены и мощные бастионы. В XVII веке бравые далматовские монахи с переменным успехом отбивали многочисленные набеги башкир и татар. А впоследствии – и собственных крестьян. Дело в том, что в 1659 году царь Алексей Тишайший пожаловал Далматовской пустыни огромный земельный участок, 60 вёрст в длину и 30 в ширину, богатый чернозёмом и всяческим угодьями, а в «век золотой Екатерины» монастырю уже принадлежало село и 14 деревень с более чем двумя тысячами жителей, которые должны были отрабатывать «барщину» и платить оброк.
Вот цитата из «рядной записи», данной монастырю неким Антоном Важениным в 1695 году: ««Жити мне, Антону, у них – старцев – на их вотчинной земле с женою и детьми своими вечно без выезду; а дали они, старцы – игумен Исаак с братиею, на два года льготы, а после тех двух льготных годов делать мне, Антону, всякое монастырское здилье, ставить березовых веснодильных дров по две сажени на год, а ставить дров во вся году в ограду, да со всякой коровы давать по безмену масла летняго, да светлому христову воскресению по 20 яиц с венца, да со всякого хлеба после тех двух льготных годов выделять пятым снопом; а тот выделенный хлеб измолотить мне, Антону, привезти в ограду — в житницу, а охоботье и мякины во дворец».
Уральский писатель Константин Скворцов утверждает, что «крест-подписи» в таких документах крестьяне ставили собственной кровью, словно заключали договор не с достопочтенными монастырскими старцами, а с самим Мефистофелем. Разумеется, на подобные кабальные условия соглашались не от хорошей жизни. Хуже того, условия «рядной записи» распространялись не только на самих бедолаг, но и на все поколения их потомков, «на вечные времена».
Повинности между тем росли и утяжелялись, порождая недовольство. И осенью 1763 года крестьяне, взбунтовавшись, осадили монастырь. Впоследствии это восстание было названо «Дубинщиной», поскольку главным оружием восставших были дубины. Полгода монахи держали оборону, отстреливаясь из пушек. В конце концов для подавления восстания из Оренбурга прибыл карательный драгунский полк, который быстро справился со смутьянами. Участники мятежа были наказаны по обычаям того времени – нещадно биты плетьми и кнутами.
Десятилетие спустя Далматовский монастырь выдержал еще более серьезную осаду – пугачувского войска во главе с есаулом Прохором Пестеревым. Три недели пугачёвцы стояли под стенами, обстреливали их из артиллерийских орудий, штурмовали, но в итоге ушли ни с чем.
Монастырские обитатели выдержали осады во многом благодаря разветвлённой системе подземных ходов, по которым можно было незаметно пробираться за пределы монастырских стен и пополнять истощившиеся запасы. Елена показала нам вход в одну из таких подземных нор, хотя эта опция и не входит в стандартный паломнический маршрут. И даже позволила мне в него заглянуть. Впрочем, сейчас этот вход уже никуда не ведёт и заканчивается тупиком, похожим на мрачноватую пещеру, потому что сам тоннель давно завален. То же касается и всех остальных входов в подземелья. Если бы эти завалы расчистить, думаю, монастырские катакомбы могли бы войти в число местных достопримечательностей.
Дальше наш путь лежал к руинам уездного духовного училища, открытого при Далматовском монастыре в 1816 году. Сейчас от него остались лишь две разбитые кирпичных стены. В свое время они дали «путёвку в жизнь» таким известным ныне людям, как председатель Русской духовной миссии в Иерусалиме и создатель «Русской Палестины» архимандрит Антонин (в миру Андрей Капустин), светило медицины Василий Флоринский, путешественник и этнограф Константин Носилов, уральский краевед и просветитель Александр Зырянов…
А ещё эти стены помнят изобретателя радио Александра Попова. Поскольку будущий технический гений родился в священнической семье (на что намекает сама его фамилия), то, по тогдашним традициям, должен был продолжить дело предков. Поэтому в 1869 году, когда Саше исполнилось десять лет, родители отправили его учиться в Далматово, где преподавал латынь его старший брат Рафаил. Александр провёл здесь два года. Сейчас в Далматово есть улица его имени.
Один из известных выпускников училища, Александр Зырянов, нашёл в монастырских стенах и своё последнее пристанище, и сейчас на месте его могилы стоит памятник, установленный в 2000 году. Все же остальные надгробия, уничтоженные в годы советской власти, заменил большой, один на всех, поклонный крест.
В советскую эпоху Далматовский монастырь, как и остальные его собратья, переживал нелёгкие времена. Хотя поначалу ему повезло больше, чем другим. В 1922 году архитектурный ансамбль стал краеведческим музеем, да и богослужения продолжались до конца двадцатых. В 1930-м музей закрыли, а здания храмов передали колхозно-совхозному драматическому театру, что было ещё не самым худшим из вариантов. Но в годы Великой Отечественной войны в бывший монастырь пришли военные – здесь разместились госпиталь и курсы усовершенствования командного состава. А основной урон комплексу, от которого он не может оправиться по сей день, был нанесён после 1945 года: на его территории обосновался завод «Молмашстрой», производивший оборудование для переработки, перевозки и хранения молока. Для производственных нужд был разрушен один из бастионов, с половины крепостных стен снесены зубцы, а на месте монастырского парка появился механосборочный цех. Считавшийся главным храмом обители Успенский собор тоже стал цехом и лишился колокольни. А архитектурные памятники пополнились новой «жемчужиной зодчества» – городской котельной.
Нынешние главные ворота монастыря – тоже наследие молокозавода, их прорубили в крепостной стене для удобства, чтобы заводской транспорт мог выезжать прямо на центральную улицу города. А до того на этом месте находился ещё один примечательный, хотя и довольно зловещий исторический памятник – застенки для старообрядцев и прочих врагов государства, приговорённых к монастырскому заточению. В XVIII веке здесь, в числе прочих, сидели в тюремных кельях родной дядя первого сибирского губернатора Матвея Гагарина Лаврентий Карамышев, настоятель Виленского Свято-Духова монастыря Феофан Леонтович-Дорумин и граф Пётр Апраксин, по именному указу императрицы Екатерины II.
В завершение экскурсии мы отправились в единственный отреставрированный храм обители – церковь в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (она же Скорбященская церковь), на фоне общей разрухи представляющейся яркой парчовой заплатой на ветхой ткани. В 2015 году она попала на инвестиционную монету из серии «Памятники архитектуры России», выпущенную Банком России.
Благодаря тому, что в стенах Скорбященской церкви в советские времена находилось не производственное помещение, а складское, на её стенах и колоннах можно увидеть «родные», дореволюционные фрески. Точнее сказать – остатки фресок, потемневшие и фрагментарные. Но реставрировать их или тем более закрашивать новыми монахи не хотят. Чтобы, как пояснила Елена, вместе с ними не пропал дух намоленности.
Главная святыня храма и всего монастыря – рака с мощами основателя, Далмата Исетского, причисленного к лику святых в 2013 году (по официальной общецерковной версии, на уральских землях он считался таковым ещё в позапрошлом веке).
– Сейчас я попрошу открыть мощи, – сказала Елена, куда-то отошла и через минуту вернулась с монахом, который откинул стеклянное оконце деревянного саркофага.
– Все ли знают, как правильно подходить к мощам? – озабоченно спросила Елена. – Кто знает, на всякий случай покажите остальным.
Продемонстрировать сие взялась немолодая женщина из нашей группы. Ее примеру последовали другие.
В крипте церкви, в особой часовне можно увидеть доски деревянного гроба, в котором покоились останки святого, когда их обнаружили при раскопках в 2014 году. Здесь всё осталось так, как было в момент обретения мощей. А над стеклянным колпаком, прикрывающим сейчас это место, можно увидеть портрет Далмата. Если верить художнику, у святого были ярко выраженные монголоидные черты, доставшиеся ему от матери, то ли татарки, то ли остячки.
Как я уже упоминал, преподобный Далмат отошёл к Господу в очень преклонных, даже по современным меркам, годах. Легенда связывает такое долголетие с живительными свойствами воды, которую пил отшельник. Поэтому сейчас источник, находящийся в сотне метров от монастырских стен, на берегу пруда, оставшегося от старого русла Исети, пользуется огромной популярностью у паломников. Монахи возвели над ним деревянную часовню с купелью и периодически проводят в ней водосвятные молебны. Хотя на самом деле древний источник был уничтожен и засыпан во времена борьбы с «религиозными пережитками», а современный является лишь его символическим образом.
Когда Елена распрощалась с нами, я отправился побродить по городским улицам. Далматово оказался очень неторопливым и уютным городком. На центральных улицах множество старинных зданий, большинство из которых, к сожалению, находится в прискорбном состоянии. Однако главная далматовская достопримечательность, на мой взгляд, - колоссальные многометровые картины-муралы на стенах многоэтажек. Их много, и они очень профессионально выполнены. Попавшиеся на моём пути посвящены Юрию Гагарину, Александру Попову, Сергею Есенину, какой-то не известной мне летчице Екатерине Будановой и, конечно же, основоположнику города – преподобному Далмату Исетскому.
На снимке: рака с мощами Долмата Исетского
Фото Романа Белоусова
